Почётное родовое прозвище «Мономах» (единоборец) он получил от деда – отца матери, императора Византии Константина IX Мономаха. В крещении Владимир назван Василием; он правнук Владимира Крестителя, внук Ярослава Мудрого, сын Всеволода и греческой царевны Марии. Владимир-Василий Мономах – из когорты самых выдающихся правителей Руси. 

Святой благоверный великий князь оставил нам урок победы над врагом внешним и внутренним. Его победы – это победы нравственного устроения мира над хаосом разложения. Мономах устранил внешних врагов и собрал воедино Русские земли.

Это дорогого стоит, бесценный опыт.

Кому-то покажется странным, но, несмотря на удалённость во времени, мы можем увидеть Мономаха живым, ясным нам человеком… Сообщения о Владимире Мономахе содержатся во множестве летописных сводов; чудом, или, как пишут, «случайно», до нас дошли и три его литературных произведения: «Поучение детям» (Завещание), содержащее интереснейшие сведения о его жизни, «Письмо убийце сына» – двоюродному брату Олегу Святославичу и «Молитва».

Мономаху посвящены разделы в трудах наших выдающихся первых историков – В.Н.Татищева, Н.М.Карамзина, С.М.Соловьёва. К составленной ими картине немного прибавляет Н.И.Костомаров; В.О.Ключевский проясняет экономико-правовой аспект; А.А.Шахматов, Д.С.Лихачёв, Б.А.Рыбаков, А.Н.Сахаров и многие другие положили годы своих жизней для воссоздания во всей хрустальной ясности панорамы мономаховой эпохи.

В былинном эпосе образ Мономаха сливается с образом Владимира Крестителя – из-за созвучности времён и одинаковости имён.

В.Н.Татищев передаёт из недошедшей до нас летописи портрет Мономаха: «Лицом был красив, очи велики, волосы рыжеваты и кудрявы, чело высокое, борода широкая, ростом не весьма велик, но крепкий телом и силён».

Отец его Всеволод, любимый сын Ярослава Мудрого, был полиглотом, знал пять языков. Б. Рыбаков полагает: «Можно думать, что иноземными были греческий, половецкий, латинский и английский». Первой женой Мономаха была англичанка – Гита Уэссекская, дочь несчастливого англосаксонского короля Гарольда II. Несомненно, Мономах был хорошо образован и был отличным полемистом, при этом обладал и сильным писательским слогом. Но главным искусством той эпохи (как и многих иных) было искусство войны и хитрой дипломатии, чему с младых ногтей учила такая забава, как княжеская охота на опасного зверя.

Мономах, естественно, ценя свою жизнь как на охоте, так и в сражении ведал житейскую мудрость: «Хорошее дело – остерегаться самому, но Божие сбережение – лучше человеческого»; он свято верил в Бога. Он вспоминал, уже «сидя на санях» («на санях» – готовясь в последний путь), как в молодости, «разъезжая по равнине, ловил своими руками коней диких», вспоминал и о превратностях охоты: «Два тура (мощные первобытные быки) метали меня рогами вместе с конём, олень меня бодал, а из двух лосей один ногами топтал, другой рогами бодал. Вепрь у меня на бедре меч оторвал, медведь за колено укусил, лютый зверь (раньше полагали – рысь, теперь думают – леопард) вскочил ко мне на бедра и коня со мною опрокинул, и Бог сохранил меня невредимым. И с коня много падал, голову себе дважды разбивал, и руки и ноги свои повреждал – в юности своей повреждал, не дорожа жизнью своею, не щадя головы своей...»

Интересно, что через 750 лет под Черниговом, в 1821 году, в тех местах, где охотился Мономах, был найден его золотой амулет-змеевик, имеющий второе название – «Черниговская гривна Владимира Мономаха». Принадлежность определена по крестильному имени отчеканенной молитвы: «Г[оспод]и помози рабу твоему Василию. Амин[ь]».

Как некогда набеги хазар сменились набегами печенегов, так на смену печенегам из Степи пришли половцы. 

Первый набег половцев на Русь случился в 1068 году. Владимиру было 15. Удар хищной степной орды пришёлся на Переяславль, город, пограничный со Степью, в котором княжил его отец; Владимир с отцом и дядьями укрылись за высокими стенами Киева. Вокруг полыхали монастыри и сёла. Такое забыть нельзя. 

Половецкие нападения станут системой. Силою оружия с ними в ту пору сладить было нельзя. 

Мономах в «Поучении» вспоминает: «И миров заключил с половецкими князьями без одного двадцать, и при отце и без отца». Что значит – «миров заключил»?.. Мир покупался буквально – деньгами, драгоценными тканями, скотом. Поэтому Владимир и завершает свою фразу «и раздаривал много скота и много одежды своей». Так решался вопрос выживания.

Половцам нельзя было верить, они с лёгкостью нарушали слово. 

Мономах поднялся в боевое седло в 13 лет, по нынешним меркам несмышлёным подростком, и провёл в походах шесть десятков лет. Он говорит: «А всего походов было восемьдесят и три великих, а остальных и не упомню меньших». Беспечных времён у него почти и не было. За 60 лет – 83 памятных похода (значит, вёлся учёт, велась своя летопись), каждый год один-два больших похода, не считая мелких схваток – нескончаемая вереница сражений. 

Две напасти кроваво терзали Русь, одна усиливая другую: хищные степняки и междоусобные нестроения.

Летописец Нестор, современник Мономаха, говорит о причине бедствий (в переводе Карамзина): «Небо правосудно! Оно наказывает россиян за их беззакония. Мы именуемся христианами, а живём как язычники; храмы пусты, а на игрищах толпятся люди; в храмах безмолвие, а в домах трубы, гусли и скоморохи…» Вот главная причина! Общественное легкомыслие порождает несчастья. Подобное будет и через тысячу лет.

В «Поучении» Мономаха сконцентрирован военный опыт всей его жизни. «На войну выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью, ни еде не предавайтесь, ни спанью; сторожей сами наряживайте и ночью, расставив стражу со всех сторон, около воинов ложитесь, а вставайте рано; а оружия не снимайте с себя второпях, не оглядевшись по лености, внезапно ведь человек погибает».

Русь словно бы сама выбрала Мономаха себе в князья; не спеша подобрала его себе в вожди из множества других князей для свершения великого русского дела…

Он прожил более тридцати лет в Переяславле Русском (ныне город заслуженно с приставкой «Хмельницкий»), в княжестве на границе со Степью. Переяславль при набеге первым принимал удар кочевников.

Внешний враг, что неудивительно, в свой час объединится с врагом внутренним и станет активной силой в междоусобных войнах. Остриё удара вновь направится волею судьбы на Мономаха.

Конфликт состоял в том, что когда в 1078 году его отец Всеволод Ярославич укрепился как старший в роду на княжеском столе в Киеве, то, став хозяином Русской земли, посчитал, что и его сыновья Мономах и Ростислав  стали старшими среди внуков Ярослава Мудрого. Для целей стратегической безопасности это было верно. Поэтому он и велел Мономаху править в Чернигове (княжество второе по значению), а младшему Ростиславу – в Переяславле. Таким образом, из-за неупорядоченности принципа наследования сыновья покойного Святослава  Роман, Давыд и Олег оказались князьями-изгоями, без удела, на который они претендовали.

На протяжении десятков лет соперником Мономаха был Олег Святославич – двоюродный брат, ровесник, крёстный отец его старших детей. Олег был отважен и предприимчив. Но при этом непомерно горд. В «Слове о полку Игореве» он вспоминается как Гориславич. Олег несколько раз приводил на Русь орды, которые грабили и выжигали русские города, монастыри и сёла. Борьба с Мономахом за Чернигов, который Олег почитал своим (его отец владел Черниговом), длилась много лет. И однажды это увенчалось успехом.

В 1093 году скончался Всеволод Ярославич и великим князем по лествичному праву (по старшинству в роду) стал Святополк Изяславич – двоюродный брат Мономаха, сын покойного дяди – Изяслава Ярославича. В том же 1093 году дружины Святополка, Мономаха и Ростислава понесли громадный урон от сражения с половцами, Русь захлебнулась в крови и дыму пожаров. Погиб тогда и Ростислав.

Олег Святославич воспользовался ситуацией и, набрав к следующему лету орду, привёл половцев к Чернигову, обещая богатую добычу. 

Эпическая картина!

Мономах решил оставить Чернигов. Было это на святого Бориса (24 июля). «Пожалел я христианских душ, - говорит Мономах, - и сёл горящих, и монастырей… И отдал брату отца его стол, а сам пошёл на стол отца своего в Переяславль...» Дружина Мономаха была уже совсем малочисленна, вместе с женщинами и детьми из ворот Чернигова вышло не более ста человек. Они двигались сквозь взгляды многих сотен половцев, мимо их шатров. Мономах говорит: «И облизывались на нас половцы точно волки, стоя у перевоза и на горах. Бог и святой Борис не выдали меня им на поживу, невредимы дошли мы до Переяславля». И заключает горестно: «И сидел я в Переяславле три лета и три зимы с дружиною своею, и много бед приняли мы от войны и голода…»

Но и силу он накапливал. Потом начались победы.

В былинном образе Тугарина Змеевича, обобщённом образе заклятого врага Святой Руси, мы без труда угадываем грозную фигуру половецкого хана Тугоркана, побитого Мономахом у стен Переяславля в 1096-м...

Мономах как сильный и влиятельный человек, желая пресечь междоусобные войны, несколько раз, ещё и не будучи великим князем, инициировал княжеские съезды для примирения всех со всеми. Первый такой съезд состоялся в 1097 году в Любече на Днепре (ныне посёлок городского типа Черниговской области)… Для русских той поры Любеч значил много. Из Любеча родом была прапрабабка наших князей – Малуша, мать Владимира Крестителя. Близ Любеча их дед Ярослав Мудрый в 1015 году разбил войско Святополка Окаянного, убийцы Бориса и Глеба. В Любече родился преподобный Антоний, основатель Печерского монастыря…

Академик Б. Рыбаков называет княжеский дворец в Любече неприступным замком. И создаёт его реконструкцию. Дворец был трёхэтажным, на втором этаже располагался большой зал, где могли разместиться столы на сто человек. 

Повесть временных лет говорит о съезде: «В год 6605 (1097). Пришли Святополк, и Владимир, и Давыд Игоревич, и Василько Ростиславич, и Давыд Святославич, и брат его Олег, и собрались на совет в Любече для установления мира, и говорили друг другу: "Зачем губим Русскую землю, сами между собой устраивая распри? А половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами идут воины. Да отныне объединимся единым сердцем и будем блюсти Русскую землю…» Решили, что отныне каждый будет владеть тем, чем владел их отец (то есть каждый из внуков Ярослава Мудрого становится наследником своего отца)… И на том целовали крест: "Если отныне кто на кого пойдет, против того будем мы все…"»

Какое славное решение! 

Жаль, тут же было злодейски нарушено.

Мономах продолжал гнуть свою линию. Были проведены ещё два съезда – в Городце под Киевом весной 1098-го и в Уветичах в августе 1100-го.

В Уветичах (на правом берегу Днепра, ныне село Витачев Киевской области) великий князь Святополк Изяславич, Владимир Мономах, Давыд и Олег Святославичи заключили между собой мир 10 августа, a 30 августа собрались там же для суда над Давыдом Игоревичем, повинным в нарушении крестного целования в Любече, в ослеплении Василько Ростиславича, князя Теребовльского, в устроении новой кровавой распри.

И мир внутри Русской земли был установлен.

После того как внутренние страсти поутихли, пришла пора всерьёз браться за половцев. Радикально решить проблему можно было не у своих границ, но в далёких половецких степях, в их поселениях на Дону.

Мономах умел убеждать князей. Вот дивный пример его риторики.

Весной 1103-го Мономах взялся уговорить великого князя Святополка Изяславича идти походом на половцев – «на поганых». Переговоры проходили близ Киева на берегу Долобского озера. В дружине Святополка царило весеннее настроение. Киевляне заключили: «Не время теперь отнимать поселян от поля». Мономах не отступил. В изложении Соловьёва дело обстояло так: «Съехались и сели в одном шатре - Святополк с своею дружиною, а Владимир с своею; долго сидели молча, наконец, Владимир начал: "Брат! Ты старший, начни же говорить, как бы нам промыслить о Русской земле?" Святополк отвечал: "Лучше ты, братец, говори первый!" Владимир сказал на это: "Как мне говорить? Против меня будет и твоя и моя дружина, скажут: хочет погубить поселян и пашни; но дивлюсь я одному, как вы поселян жалеете и лошадей их, а того не подумаете, что станет поселянин весною пахать на лошади, и приедет половчин, ударит его самого стрелою, возьмет и лошадь, и жену, и детей, да и гумно зажжет; об этом вы не подумаете!" Дружина отвечала: "В самом деле так"…»

Конечно, дорогостоящий поход на половцев горячо поддерживали русские купцы, для которых война и работорговля – хлеб.

И поднялись на войну все князья (лишь Олег Гориславич отговорился болезнью). Для половцев привольная жизнь кончилась. 

Русские полки с обозами шли вдоль Днепра и частью спустились на ладьях по Днепру до Хортицы, потом четыре дня шли через Степь… 

Половцы были разгромлены, 20 ханов легли мёртвыми, один пытался откупиться – давал золото и серебро, коней и скот. Мономах так судил: «Сколько раз вы клялись не воевать, и потом все воевали Русскую землю?..» Зарубили поганого. И сказал Владимир братьям-князьям, перефразируя Псалмопевца: «Вот день, который даровал Господь, возрадуемся и возвеселимся в этот день, ибо Бог избавил нас от врагов наших…»

В 1107 году половцы пришли на Русь и были разгромлены. В 1109 и в 1111 годы Мономах вновь организовывает успешные общие походы, «зачищает» Степь до Дона. Став великим князем в 1113 году, Мономах проводит в отношении половцев взвешенную политику, сочетая силу с дипломатией. В результате в 1018 году значительная часть половцев прячется от Мономаха за Кавказский хребет, сочтя за благо служить правителю Абхазского царства Давиду Строителю. 

И ещё четверть века после смерти Мономаха половцы опасались сунуться на Русь. Вадим Кожинов указывает, что «между 1120 и 1150-м годами не было ни одной атаки половцев, нанесшей сколько-нибудь значительный ущерб Руси!»